Двуединый - Страница 43

- А как же Абель?

- А у Абеля есть Мелисанда. Если ты не заметил, я хочу пройтись с ним под ручку и потанцевать. Про замужество я не говорила ни слова, - Кристина резко отвернулась от брата, взмахнув собранными в хвост волосами.

- Ну не сердись, - Кристофер изменил свой тон с насмешливого на примирительный. - Просто ты так упорно зовешь его на все мероприятия подряд, что мне показалось, будто он очаровал тебя как мужчина.

- А даже если и так? Почему он не может этого сделать? Разве он уродлив или глуп? Или его положение не соответствует нашему? Ах да, я забыла. Он же Гнец. То есть хитрый и подлый шпион, втирающийся в доверие.

- Крис, прекрати, - взмолился Кристофер. - Ты будешь мне это вспоминать до конца жизни. Я уже давно понял свою ошибку.

- Неужели? - Кристина повернулась к брату и посмотрела на него делано удивленными глазами.

- Да. Ну, какой из Абеля шпион. Он скорее спрячется ото всех, чем будет втираться в доверие. Я думаю, он и с нами так часто общается только потому, что тебе тогда пришла эта идея попроситься в одну группу. Так что я давно выбросил из головы подобные мысли.

- Ты все-таки бываешь разумен. Иногда, - Кристина повернулась на сидении полностью, сев лицом к брату.

- А теперь, когда мы решили, что это я дурак, ты мне расскажешь? - Кристофер посмотрел на нее умоляющими глазами.

- Расскажу что? - спросила сестра.

- Про Абеля. Он действительно нравиться тебе как мужчина? Ты хотела бы выйти за него замуж?

- Я как-то не думала об этом, - улыбнулась Кристина. - Может быть. Во всяком случае, он не вызывает отвращения. С ним можно поболтать. И при таком муже мне все бы завидовали. Но я как-то еще не думала о супружестве. Вообще.

Ла Абель Гнец

Минут десять мы просто шли молча. Пока не покинули территорию академии.

- Я могу спросить? - поинтересовался Штефан.

- Разумеется, - сказал я. - Ты имеешь право на некоторые ответы.

- Ключевое слово "некоторые", я полагаю? - не смог удержаться от язвительности он.

- Ты правильно полагаешь, - поддержал его легкомысленный тон я.

Мы засмеялись.

- Расскажи о своем умении драться, - попросил, наконец, Штефан. - Я понимаю, что у тебя могут быть свои секреты, но мне бы хотелось иметь некоторое представление о твоих возможностях в свете предстоящей совместной работы.

- Беда в том, что я сам имею лишь весьма отдаленное представление о них. Это не совсем мои умения. Можешь считать меня жертвой некого эксперимента.

- Проект "Двуединый"? - уточнил Штефан.

- А ты очень информированный, - я не ожидал этого, но удивлен не был. - Что ты о нем знаешь?

- Немного. В основном общеизвестные факты.

- Ладно. Тогда сейчас ты услышишь эту историю с другой стороны, - я погрузился в воспоминания. - Знаешь, я по большому счету, не помню ни сам проект, ни то, что было после. Так обрывки. Отдельные моменты, ощущения, сильные чувства - я ведь был ребенком. Просто однажды у меня появилась подруга. Ее звали Диана. Самого момента нашего знакомства я не помню, и сейчас мне кажется, что она всегда была рядом со мной. А тогда... Как ты думаешь, что чувствуют родители, когда видят как их ребенок разговаривает с несуществующим человеком?

- Не знаю, - сказал Штефан. - Никогда не был родителем.

- Я тоже не знаю. Но, судя по их поведению, они не обрадовались. Я говорил с Дианой, как шестилетний ребенок может разговаривать с, ну скажем трехлетним. Это были не слова - ощущения, образы, интуитивные понятия. У меня никогда не было друзей, а она изменила это. Может тогда, я и придумал ей имя. Рассказать о ней родителям было, наверное, первой серьезной глупостью в моей жизни. Помню, как мать плакала, прижимая меня к себе, и обещала, что меня вылечат от голосов в голове. Из всего сказанного ею я понял лишь то, что они хотят лишить меня Дианы - убить ее. Испытанный тогда страх не могу забыть до сих пор. Со мной работал психо Мирдин. Я выспрашивал его о том, что и как он делает, чтобы понимать, как правильно бороться с ним. Это странно, но Мирдин всегда подробно рассказывал и описывал свои действия. Он даже учил меня азам и рекомендовал некоторые книги. Возможно, он надеялся, что практика в искусстве психо позволит мне легче перенести последствия столь серьезного вторжения в разум. Не знаю. В любом случае я много читал и практиковал то, о чем узнал, на собственном разуме. Сколько это все длилось сейчас сложно установить. Но где-то от полугода до года. В конце концов, мое сознание обрело условную стабильность. Что конкретно из наших действий привело к этому - неизвестно.

- Ммм. Я слышал, что тебя лечили три года.

- На самом деле гораздо дольше. Три года прошло, прежде чем в мою медицинскую карту поставили отметку "состояние стабильное, угрозы не несет". То, что мой разум уцелел, вовсе не означает, что Диана куда-то исчезла или, что я полностью избавился от проблем ментального плана. Три года, о которых обычно говорится, потребовались на то, чтобы научиться скрывать существование моей подруги: не говорить о ней, не делать странных действий, не выглядеть подозрительно. На то чтобы полностью упорядочить свой разум мне понадобилось еще три года после того. Можно достигнуть очень многого, обучаясь по четырнадцать часов в день.

- Мда, - пробормотал Штефан. - Так ты еще и психо получается? А какой ступени?

- Если брать официальную классификацию, то первой. А если нет, то не знаю. Упорядочивание разума и, как следствие, абсолютная память являются четким признаком четвертой ступени. Но я абсолютно не способен воздействовать на окружающих, что является обязательным признаком второй.